ИСПЫТАНИЕ ГОЛОДОМ

900 дней неимоверного страха и голода. Именно столько по времени длилась самая кровопролитная блокада в истории человечества. Окруженный со всех сторон Ленинград стал настоящим испытанием для более 2,5 миллионов его жителей, среди которых было 400 тысяч детей. Гитлер намеревался стереть город с лица земли, уничтожив войска, оборонявшие его. Однако, не сумев прорвать оборону, немцы решили взять Ленинград измором. Запасов продовольствия и топлива в городе оказалось настолько мало, что голод  и холод не заставили себя долго ждать. И без того плачевное положение дел усугублялось ежедневными бомбежками. Но дети, остававшиеся дома одни, так как их матери, не смотря ни на что, продолжали работать на заводах и других производствах, боялись не столько невидимого врага, сколько мысли о том, что причиной их смерти может стать голод. Для них это было гораздо страшнее каких-то бомбежек и немцев, ведь внутри родного города их ждало не меньше опасностей. Озверевшие от голода люди готовы были пожирать друг друга…

Да, быть может, сегодня для нас это кажется шоком и в это трудно поверить, а тогда многим приходилось с этим молча мириться. Бежать было некуда - вокруг обосновались немцы. Если от встречи с последними их спасало кольцо обороны советских войск, то обезопасить себя от каннибалов им приходилось самим. Вере Николаевне Яковлевой до сих пор тяжело вспоминать все, что пришлось пережить ее семье в блокадном Ленинграде. Тогда ей было всего восемь. Она была на два года младше своей сестры Любы. Вместе с ней они присматривали за двумя младшими сестренками - четырехлетней Олей и годовалой Галей. Столько детей было в семье Анастасии и Николая Яковлевых. Отец, как и многие другие мужчины, ушел на фронт, а мама, несмотря на то, что у нее на руках была совсем еще маленькая дочь, продолжала трудиться на заводе. Уходя на работу, женщина оставляла детей с бабушкой. 

«До войны мы жили очень хорошо. У нас был свой дом, отец сам его строил, - с горечью вспоминает Вера Николаевна. - Но война буквально застала нас врасплох, да так, что в доме ничего не осталось из продовольствия. Почти сразу стал бомбить немец. Кроме того что нам совсем нечего было поесть, так еще и печку топить было нечем. Замерзали, сидели в холоде.

Во дворе нашего дома стояли противозенитные установки, из которых солдаты бомбили немецкие самолеты, так что бомбежки нас особо не пугали. Мама уже по звуку узнавала вражеские самолеты. Порой даже заранее предупреждала:  «Летит немецкий самолет, сейчас бомбить будут!»

Я не боялась, что немцы могут прийти и увести нас к себе в плен или сжечь в крематории, как говорили тогда. Мы этого просто не понимали. Только просили: «Господи, помоги нам! Кусочек хлеба дай! Мы так кушать хотим!» Мы буквально умирали от голода и так радовались, когда красноармейцы-летчики приходили и приносили нам шоколадку или галеточку какую-нибудь. Конечно, этим они нас спасти не могли, но все-таки помогали как могли. А что в городе-то творилось?! Помню, как однажды пришла мамина двоюродная сестра Настя и сказала, что пропала ее дочь Тамара.  Да, вот же она на фотографии, - Вера Николаевна указывает на худощавую женщину и ее дочь на обветшавшем от времени снимке. - Мама с бабушкой нас никуда не пускали одних, опасаясь, что могут съесть или скормить свиньям. В Ленинграде было и такое. Человеческое мясо ели и продавали. К счастью, мы этого не испытали, потому что мама за нами следила, да и во дворе стояли солдаты, а вот тете не повезло... Тамара потеряла свою карточку, за что тетя Настя ее и отругала, сказав: «Иди и ищи». А когда дочь не вернулась домой, отправилась на ее поиски и пропала. Только после войны мама узнала, что ее сестра была съедена, а о Тамаре мы так ничего больше и не слышали», - вспоминает Вера Николаевна.

Неслучайно говорят, что беда не приходит одна. На глазах у совсем еще маленьких детей умирает их старенькая бабушка. Эту новость им пришлось самим сообщить маме, когда та пришла уставшая с работы домой. Благо солдаты помогли сделать гробик. Только  женщина похоронила престарелую мать, как следом за ней от голода умирает ее четырехлетняя дочь. «А ведь Лелечке было всего четыре года. До сих пор помню, как она сидела бедная и просила: «Верочка, дай мне кусочек хлебушка. Я так кушать хочу, так кушать хочу», а у нее головка уже шаталась. Я до сих пор себе простить не могу, что тогда так грубо ей ответила: «Лелечка, где ж я тебе возьму? Где ж я тебе возьму?» - роняя слезы, рассказывает Вера Яковлева, удивляясь тому, какой тихой и спокойной была их младшая, ныне покойная Галя. - Никто ее не слышал, я даже не помню, пеленали ее или нет. Позже Люба рассказывала, что она занималась этим сама. Она ведь была постарше. Говорит, сомну ей кусочек хлебушка и соевого молочка дам, так она и лежит довольная».

Когда блокада была прорвана, а враг отброшен от города, из Ленинграда начали эвакуировать людей. Изнеможенным горожанам, наконец, дали немного сгущенного молока и хлеба, приказав немедленно эвакуироваться. Тех, кто не хотел бросать свои дома, было приказано расстреливать на месте. «Мама плакала, не хотела уезжать, просила оставить нас в родном городе, но, испугавшись расстрела, согласилась. Нас погрузили в машины и повезли к Ладожскому озеру, где пересадили в баржи, чтобы переправить на другой берег. А вы знаете, как это озеро бомбили? Мать взяла иконку, накрыла нас клеенками, так как солдаты сказали, что пойдет дождь. И как пошли эти пули по озеру, самолетов столько налетело. Сначала одна баржа ушла под воду, затем вторая, к счастью, мы уже успели доплыть до берега, где нас ждали вагоны, которые иначе как телячьими и не назовешь. А люди были до того худющими, что сквозь кожу просвечивали кости. Не все могли сами взобраться в вагон. Некоторых просто клали друг на друга штабелями, невыживших по пути бросали в лесах. Мы попали в деревню за станцией Барабинск. Там нас так накормили, что Бог ты мой! После Ленинграда это место для нас показалось настоящим раем. Когда война закончилась, мы решили вернуться в родной город, но по дороге домой, в Петропавловске нас ограбили. Мы остались без документов. Мама обратилась в милицию, но там ничем нам помочь не смогли, лишь посоветовали идти работать на завод Куйбышева. Так мы и остались здесь.      

Когда все наладилось, мы могли снова попробовать уехать, но мама настояла на своем. Она сказала: «Я всех там похоронила и больше не хочу туда возвращаться». И это даже несмотря на то, что здесь у нас еще своего жилья не было, а там был дом. Позже нам выделили однокомнатную квартиру. Помню, сколько бы мы ни ездили в Ленинград еще при советской власти, наш дом, который когда-то построил наш отец, до сих пор стоял на том же месте», - рассказывает Вера Николаевна. К слову, отец большого семейства Яковлевых так и не вернулся с фронта. В последнем письме, которое получила супруга еще будучи в Ленинграде, говорилось: «Настя, иду в бой. Жив буду - вернусь, нет - береги детей». И больше от него не было ни весточки.

Оправившись от жизни в блокадном Ленинграде, семья Яковлевых продолжала трудиться на благо родной страны, но уже в Петропавловске, образовав целую династию заводчан.

Сагынгуль САКЕНОВА